Разумный эгоизм - этическое учение, предполага­ющее, что все человеческие поступки имеют основанием эгоистический мотив (желание блага себе); 

Потребность в отдельном термине обусловлена, по-видимому, негативным смысловым оттенком, традиционно связываемым с термином «эгоизм». Если под эгоистом (без уточняющего слова «разумный») часто понимают человека, думающего только о себе и/или пренебрегающего интересами других людей, то сторонники «разумного эгоизма» обычно утверждают, что такое пренебрежение в силу целого ряда причин попросту невыгодно для пренебрегающего и, следовательно, представляет собой не эгоизм, а лишь проявление недальновидности или даже глупости. 

Понятие разумного эгоизма тесно связано с понятием «индивидуализм».

Результатом становится этико-нормативная программа, которая, сохраняя единую (эгоис­тическую) основу поведения, предполагает этически обяза­тельным не только учет интересов других индивидов, но так­же совершение поступков, направленных к общей пользе (например, благодеяния). Вместе с тем разумный эгоизм может ограничиваться констатацией того, что стремление к собствен­ной пользе способствует пользе других ( тем самым санкци­онировать узкопрагматическую нравственную позицию). 

В Античную эпоху, в период зарождения этой модели эти­ческого рассуждения, она сохраняет свой периферийный ха­рактер. Даже Аристотель, разработавший ее наиболее полно, отводит ей роль всего лишь одной из составляющих дружбы. Он считает, что «добродетельному надлежит быть себялю­бом», и объясняет самопожертвование через максимальное удовольствие, связанное с добродетелью. Рецепция в эпоху Возрождения античных этических представлений (прежде все­го, эпикуреизма, с акцентом на стремлении к удовольствию) сопровождается, например, у Л. Валлы требованием «научиться радоваться пользе других людей».

Теория разумного эгоизма получает разработку как во фран­цузском, так и в англо-шотландском Просвещении — наибо­лее ярко у А. Смита и Гельвеция. Смит соединяет в единой концепции человеческой природы представление о человеке экономическом и человеке нравственном. 

По мнению Гель­веция, рациональный баланс между эгоистической страстью индивида и общественным благом не может сложиться есте­ственно. Лишь бесстрастный законодатель с помощью госу­дарственной власти, используя награды и наказания, сможет обеспечить пользу «возможно большего числа людей» и сде­лать основой добродетели «выгоду отдельного индивида». 

Подробную разработку учение разумного эгоизма получило в поздних работах Л. Фейербаха. Нравственность, по Фейер­баху, опирается на чувство собственного удовлетворения от удовлетворения Другого — основной моделью его концепции служит взаимоотношение полов. Даже, казалось бы, антиев-демонистические моральные поступки (прежде всего самопо­жертвование) Фейербах пытается свести к действию разум-но-эгоистического принципа: если счастье Я необходимо пред­полагает удовлетворение Ты, то стремление к счастью как самый мощный мотив способно противостоять даже самосо­хранению.

Разумно-эгоистическая концепция Н. Г. Чернышевского опи­рается на такую антропологическую трактовку субъекта, со­гласно которой истинное выражение полезности, тождествен­ной добру, состоит в «пользе человека вообще». Благодаря этому при столкновении частного, корпоративного и обще­человеческого интересов должен превалировать последний. Однако в силу жесткой зависимости человеческой воли от вне­шних обстоятельств и невозможности удовлетворения выс­ших потребностей до удовлетворения простейших разумная коррекция эгоизма, по его мнению, будет эффективна лишь при условии полной переделки структуры общества. 

В философии 19 в. идеи, родственные концепции разумного эгоизма, высказывались И. Бентамом, Дж. С. Миллем, Г. Спенсером, Г. Сиджвиком. С 50-х гх 20 в. разумный эгоизм стал рассматриваться в контексте понятия «этический эгоизм». Созвучные положения содержатся в прескриптквизме Р. Хе-ара. 

Развернутая критика теорий разумного эгэизма пред­ставлена в работах Ф. Хатчесона, И. Канта, Г Ф. В. Гегеля, Дж. Э. Мура.